|
|
* * *
Мальчик играет в блинчики на воде залива,
считает, сколько камень-лягушка сделает прыжков
туда, где в тумане корабль счастливых,
неотличим от корабля дураков.
Интерференция — это когда друг с другом,
а интервенция — когда один в другого
заходит, осматривается, вещи бросает в угол,
но камень-лягушка скачет через его голову,
через разговоры о войне и прочем:
важнее найти плоский камень среди других,
чтобы не тонул сразу, а оставлял многоточия,
на ровной воде круги.
ОНЕГА
Радиостанция Седьмой Шлюз,
глиняное небо, благая весть,
оживают раздавленные змеи,
огненные лисы переходят дорогу…
Когда не осталось больше людей
я стал полевым командиром цветов:
пижма, продырявленный зверобой,
а вокруг меня гвардии иван-чай.
Когда не осталось больше людей
я пошел в посёлок не знаю зачем
становясь все меньше в этой траве,
в этой высохшей колее.
Радиостанция Седьмой Шлюз,
солнечный треск, полуденный звон,
пижма, чертополох, зверобой,
колокольчики, иван-чай.
АМСТЕРДАМ: К ХОРОШЕЙ ПОГОДЕ
Об Амстердаме чёрно-алом
замолви слово на суде…
Мы проезжаем вдоль канала
и отражаемся в воде,
на чердаке живёт Господь,
и плотник царь стучит как дятел…
Стропила выше поднимай
пока мир от дождя не спятил,
пока вокруг прозрачный рай,
и спит младенец в колыбели,
стропила выше поднимай
чтоб облака на них сидели!
Об Амстердаме чёрно-алом
замолви слово на суде…
Любовь проходит по каналу
и отражается в воде
как синий твой велосипед,
как белый мой велосипед,
и наша жизнь — пустой пакет
летит на голубой просвет.
ЛЮДИ НОЧИ
Люди ночи греются возле костра из мусора,
полезные вещи оставлены на потом,
система ценностей пока ещё держится —
неустойчивая пирамида вершиной вниз,
греются дорожные рабочие и ночные бабочки,
бомжи и химики, преступники и пустынники,
полицейские подходят — им тоже холодно
плевать, что воротнички к утру станут грязными,
тепло — важнее,
человек без слов забивает косяк и пускает по кругу,
его не арестовывают, лишь молча затягиваются,
человек без снов сглатывает кашель,
назначая своим сном пламя и пепел,
пепел — хороший сон, ровный, похожий на дыхание любимой,
человек стоит, закрыв глаза, и ждёт своей очереди,
огонь отражается в уцелевших стёклах,
голубые кошки рассвета уже сидят на крышах…
«Когда горела резина, пламя было краснее, а дым — чернее,
раньше всё было нее, теперь не очень,—
говорит старик старику, передавая стаканчик и термос, —
вот и чай остыл, но ты пей, если хочешь,
ведь нас не останется здесь совсем
к исходу ночи».
* * *
Обещали скверный прогноз погоды,
ледяной дождь, разбивающий тела машин,
мокрый снег, никогда не превращающийся в воду,
а ещё пять минут назад было солнце и никто не спешил.
Вместо новостей — треск, вместо музыки — белый шум:
в котором крики птиц да лай собак,
и хотя вроде бы ничего не происходит,
в дальнем конце улицы что-то уже не так…
Машины впереди разворачиваются, включив аварийку,
за ними ничего не видно, да и надо ли нам вперед,
проще развернуться и ехать вместе со всеми
пока не накрыло то, что произойдёт… |
