Тесный прямоугольник портретов Полины в левой части фронтальной стены пространного, предваряющего показ, фойе второго этажа торгового дома «Балтика», будто призван быть плакатом ко всему, что может быть предложено. Человеческая и профессиональная состоятельность Заславского преодолела, разбила вдребезги опасение, что живопись может оказаться чем-то вроде рекламного каталога. Естественность, угловатая свободность поз, кажущаяся беспорядочность мазков и потеков, размазанных клочков краски, создающих мнимую простоватость живого молодого жеребенка и рассказа о нем, заставляет забыть об антураже. Сразу как-то отчего-то расстроишься, расчетверишься, попятишься, почувствуешь себя шестеренкой, увлеченной в движущийся мир неизвестности.
«Полина с Таисией в животе» – заглавная буква ко всем страницам этого собрания портретов. Даже изменение названия (я помню «Полину в ожидании Таисии») в контексте Заславского и его творчества играет свою роль. Здесь налицо нарочитое снижение стиля. Мы не вдруг должны заметить тему ожидания, надежды. Только, когда поймем, зачем эти темные клубы за спиной модели и что за светло-фиолетовая черта перед ней, как профиль двери в то свечение, в те солнечные протуберанцы, в небесное пространство впереди. Но надо перешагнуть нечто лиловое с коричневым…

И зрителю надо перешагнуть через вынужденную расположением выставочных площадок разобщенность соседей некой коммуналки, пригретой широкой душой художника.
Иногда собранные вместе живые души кажутся разлученными с близкими и несколько протестуют против чужаков. Например, Евгений никак не вписывается в окружение. Откуда он взялся? А порой отдельная квартира подходит. Например, для Иры. Повтор удлиненностей – ритм ограды или пустынной аллеи, никакой аляповатости загруженного прошлым жилья. Лишь новенькая молодая красавица в сиреневых тонах вносит легкий диссонанс своей наивностью и прозрачностью.

Старому почитателю искусства Заславского, конечно, дороги полотна, написанные до двухтысячных. «Портрет Хачатура Белого», «Лена, глядящая вдаль»… Здесь все на контрапункте – обобщенность и индивидуальность, сложность и простота, густота мазка и прозрачность пластического замысла. Каждый излучает ток, высоко напряжение живого существа, встроенного в живую природу и несущего нечто большее, чем характер – транслирующего причастность к чему-то единому. И этот посыл доверчив и добр, так как прошел через воспринимающую и передающую мембрану доброго, мудрого человека, прикрывающего свое понимание иронией.

Художник развивается и расширяется его мир. Приходится вводить в душу не только близких, но и дальних. Похоже – души хватает. Радует, что внезапности продолжают его охватывать на каждом шагу. Что не прерывается напор высокого напряжения чувств, с которым он воспринимает жизнь. Взгляните, сколько написано в одном 2009-м. А ведь еще есть пейзажи!

Уходила с выставки со сложными чувствами. Главным было горькое удивление. Где люди? Второй день показа, а тьмы зрителей не наблюдается. Это как если бы объявили, что Шостакович там-то и там-то показывает новую симфонию, а в зале пусто. Работы Анатолия Заславского представляют собой целую эпоху в живописи. Они тот мост, который связывает обрывки современных поисков новой выразительности с толщей земной культуры.